Победа над коррупцией может привести к власти фашистов и обрушить экономику. И это уже произошло.
В Бразилии осудили за коррупцию бывшего президента-реформатора Лулу да Силву. Под следствие попали более 1000 политиков, как минимум полсотни конгрессменов и четыре президента. Экономика Бразилии в 2015-16 годах начала переживать худший с 1901 года спад. Понятно, что антикоррупционная борьба – не единственная причина, но она основная. На выборах президента победил Жаир Болсонару – крайний правый популист с фашистскими взглядами, пишет в интернет-издании ТЕКСТЫ Павел Контрактович. В конце статьи редакция издания приводит своё видение того, как нужно проводить антикоррупционную политику, чтобы не попасть в бразильскую ловушку.
Не секрет, что в украинском околополитическом сознании тема коррупции является одной из самых острых, а борьба с коррупцией фигурирует во всех без исключения предвыборных проектах. При этом, в рамках антикоррупционного дискурса обычно фигурируют три тезиса, которые считаются аксиомами – то есть, истинами, которые не нуждаются в доказательствах:
1. Коррупция - самая большая проблема в стране.
2. При коррупции политический и экономический прогресс невозможен.
3. Выявление и осуждения коррупционеров раскрывает в стране путь к власти для новых прогрессивных людей.
Тут следует сразу четко и недвусмысленно заявить: коррупция – это существенная проблема, которая вредит государству и с которой необходимо бороться. Однако не менее четко надо сказать и другое: вопреки утверждениям политиков, возбужденных приближением выборов, и профессиональных антикоррупционных активистов, коррупция отнюдь не является самой большой проблемой и самым большим тормозом государственного или экономического развития.
Более того, есть серьезная угроза, что в результате энергичной «зачистки» власти от чиновников, которых обвинили в коррупции (не обязательно доказав их причастность к этому преступлению – хватит и недоказанных, но громко озвученных обвинений), во всей властной системе может образоваться пустота. И ее быстро и эффективно заполнят такие персонажи, на фоне которых самый отпетый коррупционер будет выглядеть милым пушистым зайчиком (свежий украинский пример – после взрывов на складах боеприпасов 20 генералов привлекли к ответственности, но найти новых людей на их должности не могут).
Правоту этого заявления доказывает поучительная история, которая разворачивается у нас на глазах. И это не украинские выборы: у нас еще всё впереди. Речь о другом. В октябре в Бразилии состоялись выборы президента, парламента и губернаторов. Лейтмотивом для них стала одна из крупнейших побед над топ-коррупцией в новейшей мировой истории. Вследствие масштабного расследования бразильских правоохранительных органов в 2016 году была отстранена от власти президент Бразилии Дилма Русеф.
А ее политический соратник и предшественник на президентском посту Луис да Силва (известный по прозвищу Лула) был арестован за коррупцию – впервые в истории страны – и осужден в апреле 2017 года к 11 годам тюремного заключения. Отдельно отметим: на момент начала предвыборной кампании сиделец Лула имел рейтинг в 30% и был единственным реальным соперником Болсонару.
Тюремный срок экс-президента Лулы стал даже большим шоком, чем импичмент действующего президента Русеф. За время своего президентства с 2003 по 2011 годы да Силва совершил в Бразилии успешные реформы – возможно, самые успешные за прошедшие полвека. Благодаря этому он стал для электората политиком, который спас сотни тысяч бразильцев от голода, а десятки миллионов – от реального, а не выдуманного «зубожіння».
А для внешнего мира – образцом эффективного государственного управления в проблемной стране – когда ради экономических реформ жертвовали благосостоянием людей.
Лула пришел к власти в 2002 году, получив более 50 млн голосов (до этого он трижды неудачно баллотировался). За время его президентства численность среднего класса в Бразилии возросла с 37 до 50 процентов.
В западной прессе достижения Лулы оценивали в то время так: «За время Лулы Бразилия стала восьмой в мире экономикой, более 20 млн люди перестали жить в крайней нищите, а Рио-де-Жанейро получил право принимать летнюю Олимпиаду-2016 – впервые в истории игры пройдут в Южной америке», - пел дифирамбы Washington Post.
Реформаторская политика Лулы имела две основные составляющие. Первая – экономическая. Это, в частности, успешное сотрудничество с МВФ. Мероприятия, направленные на недопущение дефолта по аргентинскому сценарию, успокоили кредиторов и привлекли инвесторов. Более того, Бразилия смогла погасить 15-миллиардный долг перед МВФ на два года раньше срока. И с заемщика превратилась в донора.
В стране успешно применяли инфляционное таргетирование – это политика центробанка, при которой он определяет уровень инфляции на среднесрочную перспективу и обеспечивает, чтобы этот уровень оставался неизменным. Это позволило стабилизировать экономику и потребительские настроения граждан: те перестали бояться валютных обвалов и роста цен.
Национальная валюта реал укрепилась: если перед началом президентства Лулы за доллар давали четыре реала, то к концу его пребывания у власти, в 2011-м – менее двух.
Вторая составляющая реформ Лулы – это социальная политика. По его инициативе ввели увеличение минимальной зарплаты, развитие инфраструктуры, и – в первую очередь – адресные социальные программы. Наиболее показательным примером была Bolsa Família («семейный фонд»). 11 миллионам бразильских семей (около четверти населения) с месячным доходом в эквиваленте менее 50 долларов в месяц государство доплачивало примерно еще столько же, - писал The Economist.
Это сняло самую большую проблему этого слоя населения – жить на грани голода. Получатели помощи обязывались выполнять ряд требований: их дети должны посещать школу, не избегать медицинского наблюдения и вакцинироваться.
При этом, социальные и экономические программы взаимно дополняли друг друга. Так, благодаря мощным инвестициям в инфраструктуру (транспорт, дороги, энергетика, урбанистика и т.п.) в рамках «Программы ускоренного развития» создавались новые рабочие места, что, в свою очередь, повышало уровень жизни.
В 2011 году Лула успешно завершил второй президентский срок и передал кресло своей соратницы Дилме Русоф, в прошлом участнице партизанского движения против военной хунты, которая впоследствии отказалась от марксизма в пользу капитализма (по украинским аналогами ее можно назвать участником какого-нибуть легендарного добробата).
И никто в то время и представить не мог, чем закончится для него, его политической силы и для страны в целом расследование схемы по отмыванию средств через сеть мелких бизнесов – АЗС и моек машин.
В Бразилии это был удобный инструмент по легализации средств, полученных от преступной деятельности, в том числе и коррупционной. Но масштаб подобных операций считался незначительным.
Но в этом случае следователи быстро обнаружили, что следы от автомоек ведут наверх. Отмыватели средств выполняли заказ Паоло Роберто Коста – одного из директоров Petrobras, нефтяной государственной кампании, которая является крупнейшей в Бразилии. Того задержали, и он начал давать показания. И рассказал о гигантской схеме присваивания государственных средств, к которой были причастны более тысячи человек. Эти люди принадлежали к бразильской элите – и экономической, и политической.
В целом схема выглядела так: политики назначают руководство государственных компаний (нефтегазовых, строительных и т.п.). Те получают от государства заказ по стоимости, превышающей рыночную, и «откатывают» часть переплаченных средств политикам. Те же тратят эти деньги на деятельность своих партий, в частности, на проведение избирательных кампаний. Ну и, конечно же, не забывают о себе.
Таким образом через Petrobras прокрутили на взятки свыше 2 миллиардов долларов, через строительную фирму Odebrecht – более 3 миллиардов.
В целом же под следствие попали более тысячи политиков, как минимум полсотни конгрессменов и четыре президента. В том числе и действующий президент Русеф, и ее предшественник-реформатор Лула да Силва. Его арестовали и осудили. Состав преступления: строительная фирма отремонтировала ему дом на сумму в более миллиона долларов, за что впоследствии получила щедрые контракты от Petrobras. Лула оправдывался, что дом не его, и он там никогда не жил.
Отметим, что коррупционные скандалы и обвинения для Бразилии отнюдь не были чем-то новым. Но обычно довести дела до приговоров было сложно. Следствие по «автомойке» в этом смысле оказалось беспрецедентным – и произошло это благодаря двум обстоятельствам.
Во-первых, незадолго до этого в Бразилии усилили антикоррупционное законодательство и дали следователям большие полномочия. А во-вторых, во главе процесса оказался молодой и амбициозный председатель НАБУ и прокурор САП судья Серхио Моро. Он начал «крутить» подозреваемых, что называется, по полной программе. Были задержаны тысячи человек, сотни взяты под стражу. О масштабе деятельности следственных свидетельствует простой факт – если до операции «Автомойка» в Бразилии полиция имела менее 10 000 браслетов слежения, то через три года их количество возросло до 24 тысяч.
Бразильские антикоррупционеры активно и успешно применяли ряд специфических приемов (украинцам они должны кое-что напомнить):
- Превентивное задержание: подозреваемых держали под стражей до суда, под залог не выпускали. Если «клиент» был богатым – не выпускали принципиально. По сути, им ставили условие: не хочешь сидеть – начинай говорить.
- Привлечение прессы. Обо всех обысках, задержаниях, обвинениях немедленно сообщалось в СМИ. Для СМИ разоблачения коррупции в верхах стало одной из топ-тем, а тезис о тотальной продажности власти насквозь проходил через абсолютное большинство публикаций.
- «Слив» конфиденциальной информации, полученной следователями, и данных от прослушивания телефонов – в том числе и нелегального.
- Политический подтекст уголовных дел. Через СМИ активно распространялся тезис, что именно правящая Рабочая партия создала коррупцию в стране и несет за нее полную ответственность. Это вызвало массовое возмущение граждан, которое вылилось в масштабные акции протеста с требованием наказать коррупционеров.
Бразильский народ воспринял антикоррупционную борьбу с неописуемым энтузиазмом. Людям нравилось, что супербогачи и «хозяева жизни» сидели в камерах по трое, спали на грязных матрасах и ели отвратительную тюремную пищу вместо ресторанных деликатесов. Они злорадствовали, читая, что одному из задержанных впервые в жизни пришлось бриться самому – раньше это делала прислуга.
Судье Моро устраивали овации в ресторанах, куда тот заходил пообедать, а на антикоррупционных митингах ему предлагали баллотироваться в президенты. Впрочем, Моро настойчиво отвергал политические амбиции: мол, власть или государственные должности его не интересуют, он просто искореняет топ-коррупцию.
И, конечно же, являются выдумками подлых коррупционеров заявления о том, что его деятельность имеет целью отстранения от власти социалистов и приход к руководству государством правых консерваторов.
Таким образом, в 2014-16 годах по топ-коррупции в Бразилии был нанесен сокрушительный удар. Благодаря усилиям молодых и принципиальных антикоррупционных следователей впервые в истории были осуждены не только «стрелочники», но и высокопоставленные чиновники и магнаты, которые ранее считались неприкосновенными для правоохранителей.
Может, благодаря столь мощной и убедительной победе над структурной коррупцией Бразилия осуществила новый рывок вперед? И, в соответствии с тремя приведенными выше антикоррупционными аксиомами, после устранения этой, крупнейшей в стране проблемы экономика Бразилии начала расти, а на место коррумпированных политиков пришли новые и прогрессивные?
На самом деле все произошло с точностью до наоборот. Борьба с коррупцией создала колоссальные проблемы для экономики страны. Petrobras – крупнейшая компания не только в Бразилии, но и во всей Латинской Америке, и ее деятельность для страны имела фундаментальное значение. Во время следствия прокуроры отдавали приказ приостановить выполнение соглашений Petrobras с контрагентами – ведь там может быть коррупция.
Как следствие, производственная деятельность компании была парализована, что привело к массовым увольнениям и росту безработицы вдвое в течение двух лет. Антикоррупционная чистка только в одном Petrobras обошлась стране в 2015 году в 0,75% от ВВП. Это где-то в 20 млрд долларов – вдвое больше, чем стоили Бразилии все коррупционные схемы, ликвидированы благодаря операции «Автомойка» (ориентировочно 9,5 млрд долл.).
Но и это мизер в сравнении с общими последствиями для экономики Бразилии. В 2015-16 годах страна рухнула в худшую с 1901 года рецессию. В 2016 году ВВП страны по сравнению с 2014-м потерял 660 млрд (!!!) долларов.
Понятно, что антикоррупционная борьба была не единственной причиной этому, но она, несомненно, была основной. И возникает крамольная мысль: а может, те 1-5% откатов, которые платили корпорации политикам, были на самом деле меньшим злом?
Но, может, антикоррупционная #перемога улучшила систему власти в стране? И привела к власти качественно других людей?
Операция «Автомойка» действительно впервые в истории ударила по структурной коррупции – но еще больше она ударила по структуре всего государственного аппарата. Политический класс Бразилии был тотально дискредитирован, и тезис «все они воруют, все они одинаковые» воцарился в массовом сознании.
Парадокс, но сидя в тюрьме за коррупцию Лула не утратил популярности. Он оставался самым рейтинговым кандидатом на президентских выборах 2018 года.
И он почти наверняка победил бы на них – если бы не запрет баллотироваться, который Высший избирательный суд вынес менее чем за два месяца до дня голосования. Попытка впопыхах выдвинуть вместо Лулы другого кандидата, мэра Сан-Паулу Фернандо Хаддада, провалилась. Он смог пройти во второй тур выборов, где проиграл с 45% процентами голосов.
Так кто же он, новый глава Бразилии, который воспользовался крупнейшей в истории страны победой над коррупцией и благодаря ей получил власть и поддержку 55% избирателей? Его имя Жаир Болсонару. Политкорректно его политические убеждения можно охарактеризовать как радикальный правый популизм. Сторонники называют его бразильским Трампом. Зато либеральная пресса дает ему другую характеристику: бразильский Гитлер.
Действительно, если называть вещи своими именами, то Болсонару – классический фашист. Он ненавидит демократию и исповедует культ авторитаризма (в частности, увлекается периодом военной диктатуры в Бразилии и считает, что самая большая ее ошибка в том, что пытали много, а вот расстреливали – мало).
Он намерен предоставить право полиции убивать подозреваемых в преступлениях на месте. А политических оппонентов – в первую очередь, социалистов – называет врагами народа.
«Раньше говорили: «ворует, но делает», сейчас будут говорить: «пытает, но делает», - цитирует бразильскую политическую шутку The Economist.
В экономике Болсонару планирует снизить налоги для крупного капитала – и ликвидировать социальные программы, введенные Лулой. А если от этого пострадает беднейшее население страны – тем хуже для них. Болсонару этих людей (а особенно – чернокожих и индейцев) откровенно презирает.
И при этом, Болсонару отнюдь не является новым лицом в политике – он 27 лет был депутатом бразильского парламента. И не очень авторитетным: из 171 представленного им законопроекта прошли только два. Если Болсонару чем и прославился в это время, то разве что оскорбительными экстремистскими заявлениями. Так, во время спора в парламенте он сказал коллеге-депутату, что не стал бы её насиловать, потому что она слишком страшна для этого.
Поэтому приход фашиста Болсонару к власти теперь можно считать самым большим успехом антикоррупционной кампании в Бразилии. И примечательно, что успех этот был взаимным. Через несколько дней после победы на президентских выборах Жаир Болсонару предложил судье Моро – тому самому, который заявлял, что никогда не будет иметь отношения к политике – возглавить министерство юстиции в своем вновь кабинете. Антикоррупционер согласился. Интересно будет посмотреть через несколько лет, не вернутся ли коррупционные схемы.
У вас может сложиться впечатление, что эта статья отвергает важность борьбы с коррупцией. Это не так. Мы считаем, что коррупция вредит и экономике, и безопасности.
Алексей Цимбалюк, подставной киллер по делу Бабченко, рассказывал о Борисе Германе, который и заказывал ему убийство: «Он привык к безнаказанности. Что бы там ни происходило – он всегда откупался, всегда «решал» свои проблемы... Он считает, что этой службы (СБУ – прим. CRiME) вообще не существует. «Они ничего НЕ делают, только деньги зарабатывают, они там все лентяи...» Все – вымогатели и больше ничего. Он был так уверен, что здесь ничего не работает».
Речь идет о том, что раньше Германа несколько раз задерживала СБУ за незаконные операции с оружием, но каждый раз ему удавалось «решить вопрос неофициально».
Честные структуры всегда эффективнее и лучше, чем коррумпированные. Проблема в том, что весь наш дом пронизан коррупцией, как грибком, и если неправильно его, грибок выводить, есть риск развалить всё и остаться вообще без ничего. И заново строить шалаш из зараженных тем самым грибком кусков. Кстати, после краха СССР развалилось всё, кроме коррупционных связей и привычки неофициально «решать проблему».
Коррупция в Украине – это даже больше, чем грибок на стенах. Существует байка, что в новом посольстве США в советской Москве долго не могли найти микрофоны прослушки. В конце концов, в ЦРУ поняли, что их советские визави сделали стены-микрофоны, то есть, все здание было большим микрофоном.
Так и с украинской коррупцией: ее нельзя обнаружить и обезвредить точечно. Надо строить новые стены – а пока не построили, уметь жить в тех, что есть. В некоторых сферах уже удалось создать государственные институты новой Украины – это Прозоро, Патрульная полиция, есть надежда на медреформу. И эти новые стены нужно защищать от грибка коррупции с особым упорством.
Американский историк и политолог, профессор Ратгерского университета (США) Александр Мотыль в статье, посвященной эффективности антикоррупционной политики в Украине, привел конструктивный рецепт: «Менять правила распределения бюджета и ведения бизнеса так, чтобы процедуры и алгоритмы были логичнее, прозрачнее и оставляли минимум для коррупции. В экономике особое внимание уделять антимонопольной политике» [полностью статью можно прочитать тут].
Статья ученый завершает совами: «Первые несколько лет реформ в Украине прошли при поддержке и содействии её правящей элиты, бизнес-лидеров и олигархов, а также её нового поколения реформаторов. Дальнейшее продвижение требует, чтобы западные политики продолжали привлекать все эти силы».
Для успеха реформ, в том числе и антикоррупционных, то есть, создание новых правил игры, важно, чтобы прошлые грехи оставили в прошлом. Ибо, как повелось еще со времен СССР, без коррупции у нас не делалось вообще ничего. Если вы работаете в новом офисе, это означает: чтобы его построить, кто-то кому-то дал взятку. Если ваш компьютер куплен в интернет-магазине, велика вероятность того, что он привезен контрабандой. И так – во всём. Если вытаскивать старые скелеты из шкафа – под прицелом оказывается каждый. Кроме того, большой коррупционный соблазн возникает и при выборе лиц, старые грехи которых возьмутся расследовать.
Поэтому новые антикоррупционные органы в первую очередь должны заниматься теми нарушениями, которые возникают уже после введения новых правил игры.
В противном случае вместо движения вперед, то есть, создания качественного госуправления, страна рискует встрять в длительную войну между аникоррупционерами и всеми остальными. Примерно так у нас и происходит. Причем, и победа первых (как видим на примере Бразилии), и вторых (потому что не будет ни одного продвижения вперед) станет поражением для страны в целом.
Но внедрение новых правил – это долго и не так ярко, как обыск у дежурного высокопоставленного коррупционера. Народ жаждет шоу.
Павел Контрактович, ТЕКСТЫ; перевод и адаптация - CRiME.
Читайте также:
- Путин делает из Венесуэлы «донбасс» для США
- Подставной банкир. Что расскажет Рейнис Тумовс после экстрадиции в Украину
- Большая бразильская резня
- Лев Леваев. Закат империи алмазного короля